Василий К.
Вольфганг (1991 - 2003) был игуаной. Знал ли он, что был именно игуаной? Знал ли он, что мы считали его самцом? Ох уж мне эти гендерные категории - у ящериц сложно бывает, что же говорить о нас, о выражениях нынешнего предела сложности бытия. Мы жили своими страстями и симпатиями, а он неспешно передвигался по тёплой уютной квартире в проезде Донелайтиса в Москве, у таинственного Сходненского Ковша, вокруг нас, и был частью сцены наших страстей и симпатий - маленькой, но органичной частью, зелёной и грациозной. Он погиб, пытаясь снести яйцо - не был он самцом. Все удивились, скорбя. А мы продолжаем жить и считать себя самцами, среди прочего - я и хозяин его Александрос.
Я его так зову, а он меня зовет Базилиос. Мы встретились в девяносто первом, я приехал из Мурманска в Москву, чтобы записать первый в своей жизни альбом в настоящей студии с окошком и широченным пультом. Я думал, что я рокзвезда. Александрос сделал аранжировки на клавишах Ensoniq, и сквозь своё немногословие сподобился сказать, что я неплох - что было очень приятно и стимулирующе. Ибо был он, и есть, музыкантом куда более разветвлённым, чем я. Когда моя фанатически любимая сочла меня недостойным себя, я попросил Александроса пойти и попытаться убедить её в обратном. Он сходил. Когда негде было жить, Александрос постелил мне на раскладушке в своей комнате. Среди полок с духовной литературой и пучками благоухающих засушенных растений.
В две тысячи первом я опять приехал в Москву, уже с моей тогдашней шведской бандой The Kürtens. Тогда я опять думал, что я рокзвезда, а то что я раньше думал что я рокзвезда так это я глупый был и не знал нифига. Александрос встретил нас и снова, сквозь немногословие своё, спросил: а не хотите ли поиграть фри. Рокзвезда не понял, о чём это было. Но с благодарностью выспался неоднократно на той же раскладушке, один и не один, в ту квартиру часто заходили интересные люди. Нам тогда нравилось красное сухое вино. Отец Александроса позвонил 11 сентября - эй, война начинается, смотрите телек! Но мы вежливо отмахнулись - у нас были наши страсти и симпатии, и Вольфганг был свидетелем.
В две тысячи двенадцатом я позвонил Александросу и спросил: а не желаешь ли поиграть фри. Верю в эволюцию! Благодарен тем, кто помог поверить. Мы просто взяли каждый свой инструмент и начали играть, без сценария, доверившись той связи между нами, которую невозможно обосновать и внятно описать словами. Думаю, правильно поступил, записав что получилось, а получилось как есть - островки встреч, фрагменты глубокого понимания среди долгих потоков наших личных поисков. Пустая вольера Вольфганга стояла в углу.